Если Гинджо когда-то и верил в судьбу, то это было сравнительно давно, еще в младшей школе. А может и вовсе не верил, но обязательной была вера в традиции, в приметы и в Бога. Бог всегда был отдельной и абстрактной вещью, к которой Гинджо предпочитал не приближаться на пушечный выстрел. Даже в мыслях, потому что Бога не было; если вдруг он существовал, то был тем еще засранцем и восхитительным шутником. Чувство юмора у Гинджо и Бога разительно отличались (дело было даже не в том, что вообще-то понятие "юмор" было одинаково неприменимо к обоим).
Судьба ясно дала понять, что если бы он когда-то и веровал в Высшие силы, это оказалось бы пустой тратой времени. Бог был - не один - но совсем не такой, как в любой из религий.

Кууго шумно зашевелился, что-то сонно буркнув себе под нос и переворачиваясь на другой бок. Лучи полуденного солнца пробивались сквозь плотно задернутые шторы; светлые полосы игриво ложись на лицо Гинджо, заставляя его смешно хмуриться и морщить нос, однако, разбудить окончательно не могли. Кууго лениво приоткрыл один глаз и скользнул взглядом по настенные часам, которые довольно толсто намекали на то, что он снова все проспал и можно не спешить.
- Твою же... - тихо пробурчал Гинджо, наконец поднявшись и свешивая ноги с кровати. - Почему нельзя было назначить встречу на вечер?
Вопрос был чисто риторическим, потому как правила устанавливал не Гинджо: к сожалению, его даже и не спрашивали, а банально ставили перед фактом. Общество Душ жило в каких-то собственных временных рамках, которые резко отличались от временных рамок нормальных людей. Если бы однажды Кууго спросили о том, как он может охарактеризовать шинигами, то он бы не задумавшись выдал одно слово - зануды. На языке еще крутилось слово "засранцы", но пока он предпочитал держать его при себе. Пока.
Гинджо мельком окинул взглядом комнату, которую легко было спутать со свалкой; на полу валялись вещи, которые походили на ковровую дорожку к кровати - после вечерней смены в институте оставались силы лишь на то, чтобы доползти до кровати; на любой свободной поверхности, в хаотичном состоянии валялись фантики и пустые пачки от еды, сигарет; на столике стояли пустые бутылки от алкоголя. Гинджо не очень любил уборку, да и в квартире он лишь спал, ел и выпивал - в остальное время предпочитал находиться вне этих четырех стен.
Взгляд остановился на столике, на краю которого лежал небольшой предмет; Гинджо протянул руку и сжал в ладони удостоверение Временного Шинигами, которое получил на днях. Эта маленькая вещица занимала все мысли Кууго, но он так и не смог определиться с тем, что же чувствует, когда держит ее в руке - радость или смутную тревогу?
Общество Душ оказало ему честь - своими взглядами все эти "большие шишки" недвусмысленно намекали на то, что Гинджо должен падать им в ноги и, как бесконечную мантру, повторять слова благодарности - они заметили обычного человека, с необычными способностями и решили, что он может им помочь. Кууго был не против - в уме рисовались романтические образы, похожие на отрывки из фильмов, да и в целом открывшиеся перспективы слегка туманили разум - но что-то тут явно не сходилось. Иногда у Гинджо просыпалась мания бесконечной подозрительности и недоверия ко всему новому: все еще оставался открытым вопрос о том, почему и как вообще они заметил его, зачем вдруг решили предложить сотрудничество и своеобразную работу? Гинджо не верил в светлые порывы тех, кто давно умер, а вместо покоя выбрал очередное сражение. Уверенность не вселял даже капитан Укитаке, которого стоило бы сделать рекламным лицом Готея - а в мире людей, ему бы рекламировать сбор денег в пользу сирот - он объяснял все спокойно, тихо и уверенно. Но мнительность Гинджо было не искоренить.
Гинджо встряхнул головой и с сомнением вгляделся в узор на удостоверении, затем спокойно коснулся им своей груди, отделяя духовное тело.

Если Гинджо опаздывал, то всегда настолько, что уже и не было смысла приходить - опоздания были одной сплошной нормой, которая были чуть ли не самой сутью Кууго. Конечно, ему стоило завести будильник, чтобы не облажаться в первый же день (еще было неизвестно, кого там ему приставят в надзиратели).Гинджо искренне надеялся на то, что ему удастся отвязаться от посланника Готея или тот даже не станет дожидаться, плюнув на несобранного Временного Шинигами, для которого явиться вовремя на встречу - тяжкий труд и невыполнимая миссия. Без оглядки на то, что у всех могут быть свои дела.
Оставалась вероятность того, что этот чертов значок они не отберут. Одно малюсенькое опоздание погоды сделать не могло. Да и "учитель" Гинджо вообще не сдался; откровенно претила мысль о том, что кто-то будет наблюдать со стороны за его сражениями, да еще и чему-то учить.
Гинджо всегда был одиночкой - он точно не нуждался в компании занудных шинигами, которые наверняка даже пить не умеют.

Естественно, на назначенном месте никого не оказалось. Гинджо только задумчиво почесал затылок, прислонившись плечом к раскидистому дереву, да так и остался стоять: теперь он понимал, что не имеет ни малейшего представления о том, что вообще надо было делать и с чего начинать.